Когда соборы были белыми. Путешествие в край нерешительных людей - Ле Корбюзье

Издатели, собиравшиеся в 1937 году опубликовать книгу «Когда соборы были белыми», первым американским переводом которой я обязан мастерской и вдумчивой работе Маргерит Чейдер Харрис, все как один потребовали сокращения первых ста страниц, посвященных Франции. Потом ваши войска побывали у нас, и в этом новом переводе сто первых страниц, разумеется, сохранятся. Вы обнаружите в них, между строчками, предвестники поражения. В них существовала угроза: они содержали смертоносные микробы; некую опасность.

Сейчас, весной 1946 года, парижане полны жизненных сил – они в их сердцах и умах. Ведь не думаете же вы, что подобное испытание может сломить такую страну, как наша? Ведутся подсчеты; открыта дискуссия о цели жизни. Тяжкое испытание сыграло роль неудержимого бродила: сердца и умы перенесли все невзгоды, почерпнув в них силы, и, поскольку дух достиг самого дна, теперь горячая воля устремилась ввысь.

Только что Франция за шесть лет прошла полный круг испытаний и теперь готова делать выбор, высказывать свое мнение, принимать решения.

Когда я впервые получил от Музея современного искусства [5] приглашение в США, на меня смотрели как на человека, создавшего «машину для жилья» и заявившего, что нью-йоркские «небоскребы слишком малы». Это вызывало недовольство, обиды.

Прошло десять лет. Недоразумение рассеивается; кажется, взаимопонимание возможно; наше состояние напоминает момент, когда в одной части шлюза поднимается вода: ее высота с обеих сторон уравнивается, затворы открываются, суда проходят – идеи распространяются.

Американский потенциал, накопленный в течение века и извлекший выгоду из двух войн, это огромное событие, выходящее за нынешние пределы контроля, как морального, так и материального, требующий гигантской революции в мировом процессе, подобно тому, как на другом конце света, в СССР, потенциал такой же силы, но иной направленности, вызвал череду событий, последствия которых непредсказуемы. Ни та ни другая из этих сил пока не проявляют прозорливости; они просто находятся в движении, готовятся к действию. И в своем движении они допускают и еще будут допускать неумеренность, также как они дают и будут давать все поводы надеяться и все доказательства своей результативности. И всё же они бушуют, из-за отсутствия урегулирования вызывая парадоксальные результаты, специфические болезни, опасные волнения.

Таков, например, отвратительный подарок неограниченных возможностей перемещения людей и идей: подвижность, которая, действительно, становится болезнью. И у этой болезни есть название: м-о-б-и-л-ь-н-о-с-т-ь, «мобильность».

Всё здесь движется; всё разъезжает четырьмя способами: по воде, по суше, по железной дороге и по воздуху. Моторы рокочут; все люди на колесах; колеса у них под задом, и таким образом они преступают закон природы – человеческой природы, в высшей степени последовательной и немонотонной. Ей свойственны многие ритмы: ходьба, биение сердца, пульсация артерий и трепет век, дыхание и речь; и так далее… Для здравомыслящего наблюдателя конец пути скоро становится очевиден: цикл жизненных операций не совершается, или совершается не полностью, или со страданием и ущербом, с недопустимой ежедневной отсрочкой. Вот судья, вот пробный камень: повседневность. И вот вердикт: неполнота, нехватка, вредоносность вписаны в солнечные сутки, они возникают вновь и вновь, делают неполноценным каждый прожитый день и, следовательно, всю жизнь человека. Это влечет за собой распад семьи, алкоголизм.

Проблема поставлена не перед страной, которая не соблюдает осторожность, а перед провидцами: как жить? Именно в этом и состоит бином «личность – общность», требующий результативной, то есть совершенной, слаженности. Необходимо укрепить границы свободы, хотя укрепить одни, похоже, означает стереть другие, а это не одно и то же. Свободы одних как совокупность нескольких принципов становятся предметом рассмотрения, обсуждения. Действительно, повсюду в американской жизни беспорядок проявился в том, что я в 1935 году назвал Великим расточительством, Great Waste. Слово waste можно перевести еще как «опустошение». Применительно к продукту общественной жизни опустошение – это катастрофа, шаг к смерти. Сегодня – и в Америке особенно – современное рабство, выражающееся в четырех часах ежедневной работы, вырванных у каждого, чтобы оплатить расходы на это градостроительное злоключение, «умение жить», на самом деле представляет вопрос, повсеместно, во всем мире, стоящий перед современным обществом. Вопрос наивный, который можно было бы счесть детским. Как жить? А вы, читатель, знаете? Умеете ли вы жить здорово, уверенно, радостно, быть свободным от тысячи нелепостей, навязанных привычкой, вежливостью и правилами городской жизни, которые нынче в ходу?

Если моей книге суждено было десять лет ждать своего американского издателя, мне стоило бы поздравить себя с этим, потому что, вернувшись из США в 1936 году, я рассудил, что следует придумать определение, которое могло бы стать законом, Скрижалью. И вот, в 1937 году, в самом центре Павильона Новейшего времени на Всемирной выставке, проходившей в Париже под девизом «Искусство и Техника в современной жизни», на столе с большой открытой книгой, символизирующей Афинскую хартию [6], я вывел такое определение:

«Вот мера нашего городского строительства». Если я как человек, обладающий чувством и разумом, как инженер, как специалист смог внести что-то в развитие машинной цивилизации, то именно это определение.

Если я могу быть в чем-то полезен в США, то именно представив это определение на обдумывание тем, чье предназначение – отчетливо понимать и направлять. Я предлагаю свое определение как измерительный инструмент, способный придать верные направления новым производствам «перепрофилированной» военной промышленности: положение общества со всеми его правами и обязанностями восстановлено. Я знаю, что здесь я коснулся главной темы, темы современности: ОБИТАТЬ, умение жить. Обитать – это жить, уметь жить! Распоряжаться дарами Создателя: солнцем и разумом, данными людям для получения радости жизни и обретения потерянного рая.

К кому обращено подобное скрытое приглашение? Кого касается? Кто имеет право..? Вот в чем польза книг: они знают, кого касается. И вслед за академиками в один прекрасный день молодежь всего мира выскажет свое суждение!

Градостроительство (градостроительство и архитектура, неотделимые друг от друга – уникальное явление) есть в полном смысле слова общественный управляющий.

В 1935 году были начаты работы по созданию Управления ресурсами бассейна Теннесси, TVA. В январе нынешнего 1946 года я отправился взглянуть, что получилось. Человек и природа, законы природы и расчеты, выражающие, впрочем, мировые законы, человеческое воображение в поисках гармонии. Пренебрежение вызвало в этой долине катастрофы космического масштаба. Дело шло к худшему. Но человек совладал со стихией, и ее ярость в конце концов утихла; она опять стала матерью-природой. Вода совершила свои восстановительные чудеса; люди обрели